Атака из Атлантиды [сборник] - Лестер Дель Рей

Он мысленно отругал себя за то, что не догадался попросить о помощи, когда звонил по поводу стимулятора, но он так долго проработал в окружении своего малочисленного персонала, что почти успел забыть, как быстро его коллеги привыкли отзываться на чужую беду.

— Вы знали, что рискуете, прилетая сюда? В таком случае я благодарен вам и Кубелику. У нас здесь около сорока пострадавших, и все они нуждаются в повышенном внимании, хотя, честно говоря, я сомневаюсь, что у нас достаточно места, чтобы вы могли спокойно работать.

— Об этом не беспокойтесь. Если Кубелик что-то организует, он предусматривает все. Мы привезли все необходимое оборудование — это практически полностью оборудованный медпункт, хотя, возможно, нам придется расположиться на улице. Но у нас есть шатер для разворачивания полевого госпиталя и переносные ширмы для каждого больного. Вам помочь здесь, или нам лучше развернуть палатку на улице и перенести часть больных туда, а вас оставить здесь? Еще Кубелик передает вам привет. На него это совсем не похоже!

У Кубелика были собственные четкие представления об уважении, каким бы оригинальным способом он его ни выражал. Если уж он послал им на помощь группу волонтеров, никто бы не удивился, увидев, что с неба опускается весь штат и оборудование его клиники.

— Да, лучше оставьте здесь все, как есть, — решил Феррел. — Тем, кто сейчас в палатах, будет лучше на улице в вашем полевом госпитале, да и тем, что приемном покое — тоже. Наш лазарет прекрасно приспособлен для срочных операций, но не для выхаживания больных, так что им здесь не очень хорошо. Доктор Блейк все вам покажет и объяснит, что к чему, чтобы вы сразу включились в работу. Он также найдет людей, чтобы вам помогли с установкой палатки. Кстати, вы не знаете, из-за чего там поднялась суматоха у ворот?

— Да, мы все видели и слышали. Какие-то люди в чем-то вроде военной формы открыли огонь из пулемета. Правда, они стреляли в землю — чтобы напугать осаждавших ворота. Те разбежались… нам показалось, что они размахивали кулаками. Мы ожидали увидеть здесь что-то в этом роде, но нас они не заметили.

Блейк фыркнул:

— Вы тоже получили бы свое, не забудь наш управляющий отдать приказ о пресечении попыток проникнуть на завод с воздуха. Они, наверно, подумали, что этот полет согласован с начальством. Голубушка, расскажите доктору о том, чего мы добились, — сказал он Браун, дал маленькому доктору знак следовать за ним и вышел.

Феррел сразу забыл о своих новых помощниках и переключил свое внимание на Йоргенсона.

— Что с ним? Плохо?

Браун ничего не ответила. Она взяла небольшой свинцовый щиток, положила его на грудную клетку Йоргенсона, чтобы перекрыть поток излучения от нижней части тела, и приложила к его горлу датчик излучения. Док бросил на него короткий взгляд. Второго не потребовалось: очевидно, Блейк сделал все, что было в его силах, чтобы удалить частицы радиоактивного вещества, засевшие в органах речи, — в надежде, что им удастся локализовать оставшиеся или блокировать их действие местной анестезией. При этом ослабнет и действие кураре, что даст возможность получить от Йоргенсона всю необходимую информацию. И точно так же очевидно было, что старания Блейка ни к чему не привели. Все попытки снять блокировку нервных каналов ядом кураре были бессмысленны, если, сделав это, он не избавится от действия того радиоактивного вещества, которое все еще оставалось в организме. Оно слишком равномерно распределилось по всем органам, и его нельзя было удалить хирургическим путем. Что теперь? Он не знал.

Подошел Дженкинс и протянул к счетчику свою сухую руку. Взяв прибор, он посмотрел на его показания, и лицо врача помрачнело. Феррел с легким удивлением поднял на молодого человека глаза, но выражение лица Дженкинса не изменилось. Он медленно кивнул.

— Да, я тоже думал об этом. Ваша операция — это было великолепно. Я наблюдал за вами из-за двери, и вы… то, как вы работали, почти смогло убедить меня, что с Йоргенсоном все будет в порядке. Но… что ж, теперь нам придется как-то выкручиваться без него. Палмер и Хок не смогли предложить ни одного путного варианта, который стоило бы испробовать. Давайте пройдем в мой кабинет, док. Здесь нам уже нечего делать.

Феррел проследовал за ним в его маленький кабинет с выходом в приемный покой, где сейчас уже никого не было.

Похоже, врачи из полевого госпиталя здесь уже поработали, и поработали быстро.

— Итак, вы, как я понимаю, не спали. Где теперь Хокусаи?

— Там — с Палмером на месте аварии. Он обещал вести себя хорошо, если это вас успокоит. Он хороший парень. Я уже и забыл, каково это: разговаривать с инженером-атомщиком так, чтобы он не смеялся над тобой. Да и Палмер тоже. Жаль… — лицо молодого человека на секунду осветилось внутренним светом, и доктор впервые заметил на нем выражение естественной человеческой гордости. Потом он пожал плечами, и его лицо снова приняло обычное выражение… впалые щеки и покрасневшие глаза. — Мы там состряпали на первый взгляд самый дикий план, но он не так уж и неосуществим.

От двери послышался голос Хока, маленький ученый вошел в кабинет и осторожно устроился на одном из трех стульев.

— Не так уж и неосуществим? Он уже почти провалился. Что с Йоргенсоном?

— На него можно больше не рассчитывать. Что там случилось?

Хок развел руками и почти закрыл глаза:

— Ничего. Мы с самого начала знали, что это не сработает, не так ли? Мистер Палмер… он скоро будет приходить сюда, и мы снова будем строить новые планы. Я думаю, самое лучшее нам уезжать отсюда. Палмер, я — мы в большей степени теоретики и, простите меня, вы, доктор, тоже. Йоргенсон был человеком дела, практиком. Нет Йоргенсона, нет… ничего не выгорит!

Мысленно Феррел готов был согласиться с тем, что отсюда пора уходить, и побыстрее! Но он также знал, что на это скажет Палмер: сдаваться и опускать руки было не в его правилах. И, кроме того, этот взрыв, раз уж он произошел, да при этом еще был причинен серьезный ущерб, будет лишним, и превосходным поводом для враждебно настроенных организаций усилить свое давление. Возможно, им даже удастся убедить комитет конгресса пойти дальше в ужесточении мер, предусмотренных обсуждающимся законопроектом, и заставить все станции переместиться в такие медвежьи углы, куда ни одного рабочего силком не затянешь. Или, что еще хуже, шайка полусумасшедших «активистов», которые все время кричат, что пора прекратить любые манипуляции с радиоактивными веществами, сможет взять производство под свой контроль. Если, благодаря какому-то счастливому повороту судьбы, Палмеру удастся спасти завод и при этом больше никто не погибнет, а имуществу не будет нанесен еще больший ущерб, более трезвомыслящие силы в правительстве получат еще один довод в пользу того, что атомная промышленность может быть безопасной, если все делать как надо, а прибыль и просто польза, которую приносит продукция Национальной Атомной Компании, перевесит все возможные риски. Но…